Петр Васильевич Орешин (1887-1938). Сын приказчика мануфактурной
лавки и швеи, из-за бедности не смог закончить 4-классную школу. Подолгу
жил у деда-крестьянина в селе Галахово Саратовской губернии (сбегал от
отца, не желая становиться подручным в лавке).
Увлекался чтением русской классики; с 1911 г. стал публиковать
собственные стихи в саратовских газетах. В 1913 г. переехал в Петербург,
устроился работать на железную дорогу, но искал путей в литературный мир.
При поддержке Иванова-Разумника (который вел литературно-критический
отдел в журнале «Заветы» и охотно печатал новокрестьянских поэтов)
несколько стихотворений Орешина появляются на страницах столичной
прессы.
Ранняя лирика пронизана религиозными мотивами: нищая смиренная Россия
предстает страдающей, но прекрасной, ожидающей своего воскресения
(«Обрастет густыми травами / Вековечная кручинушка.
В 1916 был призван в армию, воевал простым солдатом, был награжден
двумя Георгиевскими крестами, но в стихах все это время отчетливо звучали
антивоенные мотивы. Революцию встретил восторженно; в 1918 г. издал
первый сборник стихов «Зарево» (его похвалил С. Есенин).
Во вторую книгу «Красная Русь» вошли новые произведения, воспевающие и
благословляющие разрушение старого мира.
В 1919-1921 гг. жил в Саратове, регулярно издавал в Саратове и Москве
книжки стихов и прозы («Дулейка», 1919; «Мы», 1921; «Голод», 1921; «Алый
храм», 1922; «Радуга», «Ржаное солнце», 1923, и др.). Но постепенно
восторженное принятие новых перемен в жизни в реалистически-честных
стихах Орешина оборачивается тревогой и разочарованием.
В 1937 г. был арестован, в начале 1938 – расстрелян.
Я вышел с боем из закута
Избы родителей моих,
Откуда вековое люто
Звериный извергало дух.
Где мысль в коряжинах иконных
Ломала свой павлиний хвост,
Откуда с колокольным звоном
Ее тащили на погост!
Вот почему я сам с дозором
Иду в сплошную синеву,
Где трактор с сельским косогором
Ведет зыбучую молву!
Да, да, где трактор бурной лавой
Гудит, ломая мглу полей,
Где жизнью покупают право,
Чтоб резать белых лебедей!
Палимый радостью и верой,
Не откажусь от тех высот,
Где счастье кажется химерой
Тому, кто песен не поет!
Я верю: вскормленные страстью
Почти кровавого труда,
Мы крылопламенное счастье
Заловим в наши невода!
И мне ль жалеть мои утраты,
Ошибки, битые горшки,
Когда глаза весенней хаты